Майкл отметил, что внутри помещения не было слышно ливня, который бушевал за многослойным оконным стеклом, совсем. У этой комнаты была своя звуковая атмосфера, которая не зависела от внешнего мира. От этого по телу ходили мурашки, а взгляд затуманивался.
Старик улыбнулся и сказал:
– А я вас знаю…
– Да ну, – Ответил парень. Его этот старик, как и это место, начинали напрягать: мало того, эта его улыбка на лице, открывающая миру оскал из золотых коронок, вводила его в еще больше отвращение.
– И что же вы обо мне знаете? – Спросил он с раздражением в голосе.
– Все. – Просто и ясно ответил старый.
– Да неужели, – На лице Майкла тоже засверкала улыбка, только не доброжелательная – злая. – А можете… мое имя назвать.
– Определенно да, – Старик перестал улыбаться.
Он медленной, сутяжной ходой добрался до стула и приземлился на него, издав кряхтящий звук. Этим он еще сильнее разозлил Майкла. Вся эта его беззащитность и слабость казались Майклу наигранными – ненастоящими, от них веяло фальшью и театральностью. Это породило внутри Майкла высшую степень недоверия. Видно было, что старый чувствует себя намного лучше, нежели, кажется на первый взгляд.
– Я могу назвать имена вас обоих. Ты – Майкл – Он указал артритной рукой на парня, – Глупое имя, я считаю.… А вы – очаровательная Ребекка, право слово… подзабыл вашу фамилию. – Он прокашлялся, но глаза его еще сильнее запылала неведомая радость.
Ребекка так же была немало удивлена его словам. Ведь старик и впрямь верно назвал их имена.
– Что все это значит? – Спросил Майкл, теперь уже не стыжась и не скрывая злости.
– Не понимаю, к чему вся эта спешка. Думаю, молодой человек, гроза еще не скоро вас од сюда отпустит.
– В этом вы совершенно не правы, – Ответил ему Джейкоб. – Мы в любой момент можем уйти…
– Но. – Старик приподнял пышные брови. – Не хотите?
– Я хочу лишь узнать у вас, откуда вам известно мое имя, вот и все.
В воздухе запахло свежестью, свет в помещении, казалось, приглушился, хотя на самом деле это мир снаружи стал еще темнее. Небо к этому времени окончательно затянуло тучами, а грозовые вопли доносились тусклыми призраками даже через такую замечательную звуковую защиту. Молчание было нарушено.
– Вы меня недооцениваете, – пробурчал старик, властно сверкая красными, как у вампира, глазами, – мне известно много больше, чем вы могли бы подумать. – Он выдержал долгую паузу, молодой человек перед ним стоял, сжав кулаки напряженный, как нерв и буравил его неистовым взглядом.
– Я знаю о ваших снах… – Прозвучал тихий, почти злодейский пассаж.
Стук сотен часовых механизмов пропал, провалившись куда-то. Воздух наполнился озоном и тишиной, а кулаки Майкла разжались, и руки его повисли над полом из красного дерева. Голова его опустилась, а внутри все померкло. Тихо, неизгладимо тихо стало в мастерской часов человека, которого вряд ли звали Джеймсом.
– Майкл, о чем это он? – В голосе девушки таился страх, но парень этого даже не заметил. Он схватил ее за руку и потянул к двери.
Старик кричал ему вслед: – Да-да, правильно, продолжайте бежать от своей судьбы, страшитесь своей правды! Правильно! Больше всего они желают именно этого! Этим вы делаете им огромную услугу.
Рука Майкла держалась за дверную ручку, колокольчики над дверью издавали свой тонкий ропот. В комнату вместе с остывшим свежевшим воздухом вошел и звук дождя.
– Майкл, дорогой друг. – Обернувшись, Майкл увидел, что старик попивает чай с маленькой, позолоченной кружицы, которой там до этого и близко не было. – Если захотите побольше узнать о себе – моя визитка у вас в кармане.
Ребекка круглыми от удивления глазами таращилась то на Майкла, то на старика, не понимая, что вообще здесь происходит. Парень чувствовал себя еще более растерянно, чем девушка, но не стал разбираться, что к чему.
– Не стану вас больше задерживать, ведь на улице такая замечательная погодка! Е-хе-хе-Кхе! – Кхе…
Дверь полностью раскрылась, и две фигуры испарились в тусклом дневном свете. Дверь закрылась, и колокольчики снова радостно зазвенели, но их звон быстро потонул в грохоте бушующей грозы.
Выйдя под ливень, парочка направилась дальше вдоль набережной. Укрытием от вездесущего дождя им служили многочисленные настилы. Монотонный стук капель заглушал голоса многочисленных прохожих, спешащих к себе домой.
Майкл волок девушку за собой, опустив голову и буравя людей впереди полным гнева взглядом. Ребекка остановила Майкла, вырвав свое запястье из его рук. Глаза ее сверкали слезами.
– Постой, чего ты так спешишь?! – Крикнула ему в след Ребекка.
Он остановился под тугой струей дождя, по черным волосам его ручьями стекала вода. Кулаки его были крепко сомкнуты.
– Что этот старик имел в виду, когда говорил о…
– Как ты не понимаешь! – Майкл обернулся, вместе с ним в их с Ребеккой сторону обернулось множество голов прохожих. – Этот старик сумасшедший! Вот все что я знаю. Не думай об этом.
Ребекка вошла под поток дождя и, приблизившись напрямую к Майклу, ее лицо оказалось прямо перед ним. Соприкосновению их губ мешали какие-то четыре сантиметра пустого пространства.
Она опустила голову, сжав руки замком на груди.
– Ты можешь мне доверится, – Прошептала она почти неслышно. – Я… я ведь тебе не враг.
– Ты не понимаешь…
– А что я должна понять? – Подняв голову, она показала заплаканные глаза, блестящие диамантами. – Ты ведь ничего мне не говоришь! Что имел в виду тот старик, когда говорил о твоих снах? И что за сны такие? Почему ты молчишь, что же это за тайна такая!
– Ребекка… – Майкл выжимал из себя каждый звук с огромным усилием. – Это… не твое дело.
Он не хотел говорить этого. Внутри него все просто кричало о том, что этого делать не стоит – красным огнем в подсознании сверкала надпись: «ОСТАНОВИСЬ» но уста его перечеркнули весь этот день, всю его жизнь.
Девушка просто развернулась и зашагала по улице: промокшая до нитки, с опущенной головой и руками. Майкл бросился было к ней, взял за плечи и, опустив ее голову перед собой, поцеловал, но лишь в воображении.
На самом деле он лишь стоял и смотрел ей вслед. Он чувствовал себя эгоистом и дураком, он чувствовал страшную вину, изнутри его душу подогревали страх и бессилие.
Он чувствовал себя подавленным, слабым и глупым, почти тупым.
В его мозгу вертелась лишь одна мысль «ТАК ТЕБЕ И НАДО»
Промокший до нитки, разбитый, он пошел домой. Было уже три часа дня и к тому времени, когда он добрался до развалившейся улицы, дождь слегка ослаб.
Проходя мимо тех самых разваленных домов, он чувствовал себя еще хуже, в мыслях он уже успел выдумать и забыть сотни слов извинения, многие из которых не пестрили особой оригинальностью. В голове его играла лишь одна печальная мелодия – припев одной из песен «The Cranberries». Сам того не понимая, он перестал себя терзать, как только эта музыка заиграла в чьем-то телефоне за его спиной. Он остановился и обернулся.
Девушка, идущая по его пятам, тоже остановилась, чуть не врезавшись лбом в его спину. Первое, что бросало в глаза, это фиолетовый цвет ее волос, за короткими прядями которых прячутся грубо накрашенные глаза. Черная тушь вокруг зеленых зрачков делал их еще ярче. По всему было видно, что девушка эта – эмо. Одна из тех потерянных в обществе несчастных, которые не смогли смириться с тем, что другим на тебя попросту начхать, и решили вот таким образом выделится.
Странно, Майкл думал, что эмо это пережиток прошлого и они стали неактуальными лет так восемь назад.
Но, тем не менее, девушка была очень похожа на эмо.
Пирсинг под нижней губой и на носу, яркая твидовая крутка и ободранные в коленях джинсы. За всем этим нагромождением броской мрачности пряталось симпатичное лицо. Девушка, подняв взгляд в его сторону, оценивающе измерила его взглядом полным недоверия и недоброжелательства.
– Че уставился? – Спросила она, жуя жвачку, и выдула пузырь ртом. Майкл, осознав всю степень неловкости этого момента, нелепо отвернулся, и продолжил идти дальше.
Пройдя мимо пары домов, Он оглянулся назад. Девушка перешла улицу недалеко от столба, у которого стоял Майкл и нырнула во двор того самого дома. Самого разваленного среди всех на этой улице. На него падала густая длинная тень. Достав ключ, она вставила его в дверь, повернула и сделала шаг во тьму дома. В это самое время Майкл таращился на нее, стоя на противоположной стороне улицы. Дождь прекратился совсем, за это время воздух остыл до настоящей прохлады, через серость дня яркой стрелой света прорывался образ девушки, стоящей у двери и смотрящей прямо в глаза Майклу. Она просто смотрела на него, а он на нее. В этой сцене было какое-то свое, особенно очарование. Но Майклу все это не казалось забавным: он чувствовал себя кромешным придурком.
